Becoming. Моя история  - Мишель Обама

Дома, уложив девочек спать и отправив маму отдыхать на Эвклид-авеню, я позвонила Бараку на мобильный. Это было накануне праймериз в Висконсине, и, согласно опросам общественного мнения, конкуренция там зашкаливала.

Барак лидировал со слабым, но растущим отрывом по опросам делегатов национального съезда, но Хиллари запустила рекламную кампанию, критикующую Барака по всем пунктам, начиная от его плана здравоохранения и заканчивая тем, что он редко соглашался участвовать в дебатах с ней. Ставки казались высокими. Команда Барака Обамы не могла его подвести. Я извинилась за то, что произошло с моей речью.

– Я понятия не имела, что делаю что-то не так, – сказала я. – Я уже несколько месяцев говорю одно и то же.

Барак в ту ночь ехал по трассе между Висконсином и Техасом. Я почти слышала, как он пожимает плечами на другом конце провода.

– Это все потому, что послушать тебя приходит такая толпа, – сказал он. – Ты популярна, а это значит, на тебя объявили небольшую охоту. Это в порядке вещей.

Как и почти каждый раз, когда мы говорили, Барак поблагодарил меня за время, которое я отдаю кампании, добавив, что ему очень жаль, что мне приходится иметь дело с какими-то последствиями.

– Я люблю тебя, дорогая, – сказал он мне, прежде чем повесить трубку. – Я знаю, это тяжело, но скоро все пройдет. Все всегда проходит.

Он был одновременно и прав, и не прав. 19 февраля 2008 года Барак выиграл праймериз в Висконсине с хорошим отрывом – казалось, я не причинила ему никакого вреда. И в тот же день Синди Маккейн уколола меня в своем выступлении на митинге, сказав: «Я горжусь своей страной. Не знаю, слышали ли вы подобные слова раньше, – я очень горжусь своей страной». По формулировке CNN, мы открыли «патриотический клапан» – и блогеры сделали то, что делают блогеры. Но примерно через неделю бо́льшая часть суматохи вроде бы поутихла. Мы с Бараком дали несколько комментариев для прессы, уточнив, что я горжусь тем, что многие американцы участвуют в нашей кампании, обзванивают соседей, разговаривают с жителями своих районов, что уверенность наших сторонников в их влиянии на демократическую систему растет и это для меня важнее всего. И мы продолжили свою работу. Я старалась осторожнее выбирать слова, но мой посыл оставался неизменным. Я испытывала гордость и воодушевление. Тут ничего не изменилось.

И все же пагубное семя было посеяно – меня стали воспринимать как недовольную и слегка враждебно настроенную женщину, лишенную ожидаемого уровня изящества. Мы не знаем, от кого исходили слухи и комментарии – от политических противников Барака или от кого-то еще, – но сплетни и односторонние комментарии всегда весьма прямолинейно намекали на расу, чтобы вызвать у избирателей самые темные и уродливые страхи. Не позволяйте черным взять верх. Они не такие, как вы. Их «хорошо» – не такое, как ваше.

ABC News подлили масла в огонь, запустив двадцать девять часов проповедей преподобного Иеремии Райта, в которых он делал грубые и неподобающие выпады в сторону белой Америки, с негодованием и яростью обвинял белых во всех смертных грехах. Мы с Бараком пришли в ужас, увидев отражение худших, параноидальных черт человека, который венчал нас и крестил наших детей.

У нас обоих были родственники, смотревшие на другую расу сквозь призму раздраженного недоверия. Я на протяжении десятилетий жила с кипящим негодованием Дэнди, которому не давали продвижения по службе из-за цвета кожи, и с тревогой Саутсайда о том, что в белых районах его внуков поджидает опасность. Барак слушал, как Тут, его белая бабушка, делала бесцеремонные этнические обобщения и даже признавалась своему черному внуку, что иногда боится проходить мимо черных на улице. В течение многих лет мы сосуществовали с ограниченностью некоторых старших родственников. Мы понимали, что никто не совершенен, особенно из взрослевших во время сегрегации. Возможно, поэтому мы и не обратили внимания на наиболее абсурдные части проповедей преподобного Райта, даже если присутствовали на них. Нас просто потрясли самые экстремальные выдержки из его речей в новостях. Все это напоминало, что искажения нашей страны в отношении расы могут быть двусторонними, а подозрения и стереотипы работают в обоих направлениях.

Тем временем кто-то откопал мою дипломную работу в Принстоне, написанную более двух десятилетий назад, – я исследовала, как афроамериканские выпускники относились к своей расе и идентичности после пребывания в Принстоне. По каким-то причинам, которых мне не понять, консервативные СМИ усмотрели в этой работе секретный манифест «черной силы», надвигающуюся угрозу. Как будто в двадцать один год, вместо того чтобы получить пятерку по социологии и место в Гарвардском юридическом, я вынашивала план Нэта Тёрнера[131] свергнуть власть белого большинства и теперь наконец получила шанс привести его в исполнение через своего мужа.

«Мишель Обама ответственна за фиаско Иеремии Райта?» – гласил подзаголовок онлайн-колонки авторства Кристофера Хитченса. Он ворвался в мое студенчество и сделал вывод, что в то время я находилась под влиянием черных радикальных мыслителей и, кроме того, была дерьмовым писателем. «Было бы ошибкой сказать, что этот текст тяжело читать, – писал Хитченс. – Его вообще нельзя “прочитать” в строгом смысле этого слова. Он не написан ни на одном из известных человечеству языков».

Меня изображали не просто как чужака, а как совершенно «иного», пришельца, чью речь совершенно невозможно разобрать. Конечно, это мелочное и смехотворное оскорбление, но насмешки над моим интеллектом, маргинализация моего юного «я» несли в себе угрозу другого рода. Мы с Бараком теперь были слишком известными, чтобы стать невидимыми, но если бы люди приняли нас за пришельцев и захватчиков – наш потенциал мог бы быстро испариться. Посыл, который наши противники часто повторяли, пусть и завуалированно: этим людям не место среди нас. На сайте новостного агрегатора Drudge Report появилась фотография Барака в тюрбане и традиционной сомалийской одежде, подаренной ему в бытность сенатором в ходе официального визита в Кению – и это возродило старые слухи, будто он был тайным мусульманином. Несколько месяцев спустя интернет разразится еще одной анонимной сплетней, на этот раз ставящей под сомнение гражданство Барака. Говорили, что Барак родился не на Гавайях, а в Кении, и это лишало его возможности стать президентом.

Во время праймериз в Огайо и Техасе, в Вермонте и Миссисипи я продолжала говорить об оптимизме и единстве, чувствуя позитивный настрой слушателей, объединенных идеей перемен, на предвыборных мероприятиях. Однако нелестные, противоречащие друг другу комментарии, казалось, только привлекали ко мне больше внимания. На Fox News обсуждали мой «воинственный гнев». В интернете распространялись нелепые и совершенно ложные слухи о якобы существующей видеозаписи, на которой я называю белых людей «снежками». В июне, когда Барак наконец стал главным кандидатом от демократов, я встретила его на сцене в Миннесоте, игриво подняв кулачок, который затем фигурировал во всех заголовках как, по мнению одного из комментаторов Fox, «террористический кулак», намекая, что мы опасны. Новостная строка на том же телеканале описала меня как «мамочку Обама», вызывая в сознании зрителей клише о черном гетто и снова подразумевая инаковость, которая на этот раз поставила меня вне моего собственного брака.